Рассказы енота Стью

	Батарея, трава, свет
	* * * (про парнишку)
	Little булочка and big сноу
	Дрим Хаус
	Скрип
	Крик

Батарея, трава, свет

От поверхности озера отражался лунный свет. Возле водоема росла трава. А так как было утро, то нежные капельки росы нежились на листьях и на ржавевшей батарее. Свет луны мягко скользил по воде, нежно обнимал траву. Но когда он проходил по батарее, он испытывал массу неудобств, так как было ощущение, будто гладишь наждачную бумагу. Растения, склонившиеся под тяжестью сна и росы, пригнулись к земле. Всё было бы хорошо, но к этой приятной тяжести добавлялась тяжесть батареи, которая давила на хрупкие листья со страшной силой. Но и самой батарее было неудобно: она медленно ржавела и разлагалась, портя воду, мешая траве. Только лунному свету, казалось, она была безразлична. Это было утром. А днем приехали пионеры, забрали батарею и увезли на металлолом.

* * *

    Парнишка сидел на крыше и щелкал семечки какого-то растения. Несъедобные кожурки он бросал вниз. Было довольно жарко. Откуда-то доносился плеск воды. А юноша смотрел на небо и видел облако, солнце, голубые моря. Щелк! Щелк! Еще несколько кожурок полетели вниз. Парнишка посмотрел туда. «Прыгнуть, что ли? Зачем?»
    В деревне приятели считали его безнадежным фантазером и выдумщиком, так как он очень отличался от других. Другие мечтали о девушках, а парнишка мечтал о море. Он даже как-то с шаманом об этом говорил. Но то ли шаман его не понял, то ли до юноши не дошло. Шаман сказал: «Мечтать, конечно, хорошо. Но бойся: мечта может сбыться. И не только твоя. У каждого есть мечта. У кого разрушительная: покончить с собой, разрушить город, убить врага. У кого-то созидательная: посадить дерево, вырастить ребенка, написать книгу. Нам всем нужно помнить: мечта может сбыться».
    Тогда мальчик не понял этих слов, да и сейчас он об этом не думал. Щелк! Щелк! Семечки подходили к концу. Юноше вспомнились строчки из одной книги: если гора не идет к Магомету, то Магомет идет к горе. А если все-таки гора пошла к Магомету — что ему делать?
    Парнишка высыпал последние семечки на ладонь, сощелкал и бросил кожурки вниз. Он так давно мечтал увидеть море. Он даже хотел сбежать из деревни. Оно снилось ему. И вот оно здесь. На Сахару опускался вечер.

Little булочка and big сноу

Я сидел за столом и смотрел на окружающий мир. За окном шел снег. Он падал бесконечно медленно, ибо ветра не было. На земле он лежал пышным снежным ковром. Какой он сейчас гармоничный для природы! Какой он красивый! Какие великолепные формы у снежинок! Я вышел на улицу. Было тепло. Какое расслабление души! Я протянул ладонь. Крупная снежинка разнообразным резным узором упала на руку. Какое совершенство! Снежинка медленно таяла на моей ладони, превращаясь в крошечное, очаровательное озерцо. Но все-таки была зима, и моя рука стала терять тепло. Снежинка-озерцо превратилась в холодную пластинку льда.
Я зашел в дом, сел за стол и вновь взглянул в окно. Потом взял со стола булочку. Она не имела такой совершенной формы, но она была мягкая, теплая. Она пахла жизнью. Я вновь посмотрел в окно. Куда-то уходил от меня снег. Скорей бы лето. Летом идет дождь, а дождинки... Дождинки — они не такие холодные, как снежинки. Может быть менее красивые. И еще... еще... они похожи на слезы.

Дрим Хаус

   Я мечтаю войти в свой дом — в мой дом или хотя бы в том числе и мой. Небольшой скромненький домик в тихом уголке поселка. Я мечтаю увидеть свою, немного неряшливую, комнату, где свое место знают только пластинки, кассеты и аудиовидеотехника.
   Я мечтаю войти в свой дом. И никто не бросится на меня с острой бритвой и истерическим бабахом: «Опять, сука, не брился!» Да, я немного не брит, даже, наверное, много, пожалуй, пора браться за ножницы. Боже, как я не люблю ножницы. Я мечтаю войти в свой дом, и никто не будет с физиономией графа Дракулы сидеть и предлагать мне выборы: «... или я, или твои волосы». Да что вам далась моя растительность.
   Я мечтаю войти в свой дом. Пусть он будет не мой, но пусть там не попрекают меня моими друзьями. Я и сам знаю, что знакомые мои — люди очень не похожие друг на друга, причем, большинство из них не похожи на сахарно-медово-рафинированных героев третьесортных фильмов про любовь импортных кукол.
   Я мечтаю войти в свой дом и услышать мою любимую музыку, я даже согласен, что это будет ни «Нирвана», ни «Лед Зеппелин», ни «Доорз». Ни даже «Роллинг Стоунз». Представляете, я согласен, что это будет не «Роллинг Стоунз». Представляете? Но уж точно пусть это будет хорошая качественная музыка.
   Я мечтаю войти в свой дом, и меня никто не будет спрашивать, поел ли я, попил ли я, подготовился ли к завтрашнему дню, вынес ли мусор, принес ли картошку, сделал ли уборку, подписал ли открытку, почистил ли зубы.
   Я мечтаю сесть на пол, ну не на пол, на какой-нибудь коврик, включить телек и хотя бы часика на 3 оторваться, играя в примитивную 8-битную приставку, выбирая самые детские игры. Я мечтаю войти в свой дом. Дом, где не вычисляют, с кем я спал или что это я так долго задержался.
   Я мечтаю войти в свою комнату и увидеть дргуа, который почему-то уже не заходил, не заезжал ко мне целую вечность, обидевшись, что ли, на меня за что-то.
   Я мечтаю войти в свой дом. В дом, где мне будут рады такому, какой я есть. Со всеми моими достоинствами и недостатками. С комплексом бескомплексности, с плоским, иногда пошловатым (хотя чего это я на себя наговариваю), юмором.
   Я мечтаю войти в свой дом. В мой дом или хотя бы в том числе и мой. Я мечтаю о звездах, я мечтаю о людях, и еще я мечтаю о доме.

Скрип

   В темном-претемном лесу умирал скрип. Было темно, холодно и страшно. Кругом не было ни души. Пустота. Хотелось жить, но скрип был смертельно болен. Он знал, что ему осталось немного. Началась агония. Скрип метался по всему пространству, вот он метнулся на ржавое колесо от телеги и начал его вращать. Вот забрался в чье-то дупло, потом в чью-то нору. «ААААА! Я жить хочу».
   К утру скрип наконец-то затих. Никто так и не узнал, где он, и как он умер.
   А вечером следующего дня в том же лесу началась предсмертная агония у другого так же никем не понятого, никому не нужного скрипа.
   Скоро уже вечер настанет. «ААААА! Я тоже жить хочу».

Krig

    Со времени окончания последней войны прошло совсем немного времени. Где-то был огонь, где-то гуляла смерть, где-то были разрушения, а тут, сейчас, после войны тепло, хорошо, воздух чистый, деревья растут, цветы распускаются. Вон даже лось пробежал. Бабочки-цветы, дочери-матери природы.
    А ведь не так давно была война. А я даже не знаю, кто победил. А вдруг не наши? Как не хочется здесь и сейчас об этом думать. А всё-таки, вдруг не наши? Ну вот, что за голова! Только расслабился. Тепло, безветренно. Нет, всё-таки в лесу здорово. Природа — универсальная вещь. Есть война, нет войны, есть хорошая погода, нет хорошей погоды — всё равно классно. Правда, каждый раз по-своему.
    Сколько же времени прошло, как я здесь? Долго, наверно. О! Енот! Какой красивый! Я настоящего, живого енота раньше никогда не видел. Так, только на картинках, да по ящику. У-тю-тю-тю-тю-тю-тю! О, но почему он убежал? Я бы его не тронул. Очень уж погладить хочется.
    Как всё-таки хорошо, что я здесь и сейчас. Ну ее, эту войну. Тем более, она кончилась. Не так давно.
    Стоп! А это кто стучит? Е! Да это же дятел! Дятел! Ух ты! Здорово! А как плавно выводит! И как только у него так получается?
    Солнышко перевалило через зенит. Немного жарковато, но ничего, лето всё-таки. Да и не полюс здесь. А это что? Дай-ка угадаю. Плотина, правильно. Значит... значит, здесь живет бобр!
    Ну и везет же мне сегодня! Так вот и не вспомнишь о войне. Всё-таки уже столько хожу.
    Столько хожу. А вот людей нигде не видно.
    Люди! Ау! Люди! Ау! Люди! Да где же вы?! Куда подевались?! Люди! Ау! Ау! Ау! Отзовитесь! Люди! Люди!
    Опять всю ночь кричал. Не иначе, как простудился. Бывает. А вообще-то он у нас тихо спит. Но ничего. Поправится, перестанет.