Рома — вечно загруженный тип.
Слава — просвещенная личность.
Галицын — опрятно одетый сэр.
Дополнительные лица: гражданин и мент.

Действие происходит в метро. Рома и Слава сидят на ступенях метро и поют псалмы. Галицын стоит поодаль и объясняет прохожим: «Честное слово, я здесь ни при чем. Я — сэр». На четвертом псалме у Славы срывается голос, и он останавливает первого попавшегося гражданина.

Слава. Мужик! Покаяться хочешь бесплатно?
Гражданин. Не хочу.
Слава. Пострадалец ты мой! Сколько ж тебе можно жить без покаяния? Лично я не способен прожить и дня, не облегчив себе душу.
Гражданин. Знаете, я не понимаю смысла покаяния.

Слава вдохновенно объясняет смысл покаяния, но гражданин отнекивается.

Гражданин. Нет, я все равно не хотел бы каяться. Мне не так уж плохо живется.
Слава. Грешен ты, мужик.

Рома всплывает из глубин задумчивости и после долгих усилий фокусирует свой взгляд на гражданине. Лицо Ромы искажается милой, добродушной улыбкой, гражданин отшатывается.

Рома. Не понял. Мужик, ты что, в самом деле не хочшь покаяться?

Гражданин в испуге озирается, Галицын сбоку шепчет: «Да что вы в самом деле, покайтесь, ради Бога, чтоб отстали. Лично я, как сэр, не понимаю, почему бы не пойти на встречу этим неплохим ребятам».

Рома. Слава! Он и вправду не хочет каяться?

Рома пытается встать; с первой попытки не удается.

Рома (пристально всматривается в гражданина). Мужик! Покайся!

Слава пускается в рассуждения о вреде непокаяния, приводя ужасающие доказательства. Рома пытается встать снова, но гражданин в панике удаляется. Рома садится и погружается в размышления.
Идиллию затишья нарушает подходящий мент.

Мент. Эй! Чё вы здесь делаете?
Слава. Рома! А чё мы здесь делаем?
Рома. А что мы здесь делаем?
Слава (менту). Слушай, мужик! А чё мы здесь делаем?
Мент. Это я вас спрашиваю, что вы здесь делаете.
Слава. Рома! Нас спрашивают, что мы здесь делаем.
Рома. Ну и что же мы здесь делаем?
Мент. Стоп! Сам вижу: вы здесь сидите.
Слава. Рома! Мы здесь сидим!
Рома. Да? Слушай, Слав, а ведь вправду: сидим.
Слава (менту). Слушай, ты прав, мужик. Мы, точно, сидим именно здесь.
Галицын. Да что же вы в самом деле? Где же еще они должны были сидеть по-вашему, если на моих глазах они садились именно здесь?
Мент. По-моему, они давно должны были сидеть в тюрьме.
Слава. Рома! Он думал, что мы в тюрьме.
Рома. А разве мы в тюрьме?
Слава. Нет. Мы здесь сидим.
Рома. Парадокс.
Слава (менту). Вот, мужик, как оно бывает: ты там страдал весь, беспокоился за нас: мол, «как они там, в тюрьме-то?». А мы — вот они, тут сидим. Вот так люди и находят друг друга. А прикинь, мужик, как здорово, что ты пришел и сказал нам, что мы здесь сидим. А то мы бы до сих пор бы не знали бы.

Мент возмущенно краснеет и сливается с фуражкой. Галицын вновь отходит в сторону: «Я тут ни при чем; я, знаете ли — сэр».

Рома (что-то вспомнив). Слава! А разве он не хочет покаяться?
Слава. Нет, Рома, он хочет, чтоб мы покаялись.
Галицын. Да покайтесь вы, ради Бога, зачем лишние проблемы, парни? Как сэр, могу заявить, что чистосердечное покаяние никогда никому не мешало.
Рома. Слава! Разве ты не хочешь покаяться? Какой же ты друг, Слава, если ты не хочешь покаяться? (Рома плачет)

Слава торопливо кается менту. На третьем грехе чистосердечного Славы мент убегает с ошарашенной физиономией лица. Рома успокаивается, прощает Славе его страшные грехи и вновь уходит в мысли.

Общая картина. Метро полнится прибывающих граждан. Граждане боятся выйти наружу, граждане толпятся, граждане давятся. Дети орут и матерятся. Мент бегает среди граждан и призывает всех к порядку и покаянию.

Мораль: никогда не поздно покаяться.